Продолжим тему названий мифологических существ. На этом сайте уже были заметки о навях и марах, а сегодня мы расскажем о берегинях.
Слово берегиня сейчас довольно известно: это древнее название персонажей языческой славянской мифологии. Но что именно представляли собой эти мифологические существа, никто не знает. Многие думают, что слово берегиня родственно глаголу беречь, а значит, берегини — это какие-то духи-хранители, добрые, наверное… Дело дошло до того, что в интернете и на ярмарках народного творчества продаются тряпичные куклы, именуемые «берегинями дома». Эти куколки якобы изготовлены по древним славянским традициям и оберегают дом от разных напастей.
Мы не будем сейчас рассуждать о печально широком распространении суеверий в начале XXI века. Коснемся только лингвистической стороны вопроса и покажем, что берегини, по представлениям наших предков, скорее всего, никого не оберегали. Может быть, даже наоборот…
Кто же такие берегини? Этимология этого слова остается спорной. Мы рассмотрим три основные гипотезы.
Берегиня — та, кто оберегает
Эта гипотеза самая известная, но и самая малоубедительная. Почему? Дело в том, что она слаба в словообразовательном плане. Убедительная, надежная этимология должна не только выяснить первоначальный звуковой облик и значение исследуемого слова, но и вписать это слово в какую-либо известную словообразовательную модель. В языке чрезвычайно мало слов, построенных по неповторяющимся моделям. Поэтому гипотеза, в которой предполагается редкое или уникальное образование слова, как правило, будет сомнительной.
Некоторые исследователи считали, что слово берегиня образовано от глагола беречь с помощью суффикса -ин(я) и имеет значение ‘та, кто оберегает’. Но беда в том, что в русском языке слов, построенных по такой модели (глагольная основа + суффикс -ин(я)/-ын(я)), немного, и большая часть из них обозначает предметы. В говорах обнаружено совсем мало лексем для обозначения живых существ: летыня ‘орел’ (буквально ‘тот, кто летает’), трясыня ‘скряга, скупец’ (‘тот, кто трясется над богатством’), стыня ‘человек, боящийся холода’ (‘тот, кто стынет, мерзнет’). Последние два слова — общего рода.
Такая узкая распространенность предполагаемой в лексеме берегиня словообразовательной модели неминуемо вызывает сомнения в приведенной выше этимологии. Иначе говоря, очень маловероятно, что слово берегиня связано по происхождению с глаголом беречь.
Береговая русалка
Следующая версия несколько более убедительна. Согласно ей, слово берегиня связано родством со словом берег и имеет значение ‘береговая русалка’. Подобное толкование приводилось еще в словаре В. И. Даля. Такого же взгляда на берегиню придерживались и многие этимологи ХХ в., в частности, О. Н. Трубачев.
Если эта гипотеза верна, то берегини в славянской мифологии вряд ли были благосклонными к человеку персонажами. Все осколки древних верований, дошедшие до нас в фольклоре и литературе, говорят о том, что русалки в представлениях наших предков были существами опасными. Русалки — это умершие, которых постигла «неправильная» смерть, из-за чего они остались пребывать между загробным миром и миром живых. Неосторожного человека русалки могли погубить: защекотать до смерти, заманить в воду, утопить…
Впрочем, все же нельзя сказать абсолютно уверенно, что берегинями назывались именно русалки. Сомнения в этом вызывают тексты древнерусских поучений против язычества, например, «Слово святого Григория» и «Слово святаго отца нашего Иоанна Златоустаго». Берегини там постоянно упоминаются в перечне языческих персонажей рядом с упырями, а в некоторых списках уточняется следующее: будто бы этих существ называли сестрицами, числом семь или двадцать семь («трижды девять сестрениц»).
Если авторы поучений ничего не перепутали, то берегини представляются скорее не русалками, а существами или духами наподобие сестер-лихорадок, насылающих на людей болезни и смерть.
Лесное божество
Две предыдущие гипотезы подразумевали, что слово берегиня имеет исконное происхождение. В третьей версии идет речь о заимствовании. Правда, предполагается, что заимствование было очень древним, времен праславянского языка.
Внимание исследователей давно привлекают некоторые этимологически «темные» украинские слова, созвучные слову берегиня. Это диалектизм перегеня (вариант: перогеня), имевший значения ‘ряженая девушка, ради шутки пугающая подруг’ и ‘обмотанная красными поясами девушка, идущая впереди полольщиков на панский двор после завершения прополки свеклы’. Кроме того, похожие по звучанию слова имелись в древнерусском (перегиня ‘непроходимая лесная чаща’, ‘ложбина, долина’), старославянском (прѣгыня ‘дикая горная страна’) и в других славянских языках.
Есть гипотеза, что все перечисленные лексемы не просто созвучны, а этимологически связаны между собой. Они, возможно, восходят к общей праславянской форме *pergyni, которая является заимствованием из германских языков. Германская основа *fergunja- предположительно означала ‛гора, покрытая лесом’ (происходит от праиндоевропейского *perkū̆n-io- ‛дубовый, лесной, покрытый лесом’). К этой древней форме восходят, например, готское faírguni ‛гора, горы’ и имя древнеисландской богини Fjǫrgyn, матери бога Тора. Славяне могли заимствовать германское слово в качестве обозначения какого-то божества или духа, связанного с лесом. Смутная память об этом сохранилась в украинских названиях девушек, которых наряжали в ходе земледельческих (то есть имеющих отношение к растениям) ритуалов. Впоследствии название мифологического существа могло быть перенесено на места, где, как считалось, этот персонаж обитал: отсюда древнерусское перегиня ‘непроходимая лесная чаща’ и др.
Если верно это объяснение, то слово берегиня этимологически родственно имени бога Перуна.
Почему же в русском языке не перегиня, как должно было бы получиться, а берегиня? Возможно, здесь имело место действие народной этимологии. Заимствованному слову придали более привычную и понятную форму, сблизив его с хорошо известным: либо берег, либо беречь, оберегать.
Подведем итог. Этимология слова берегиня остается гипотетической, предположительной. Также до нас не дошло ясных сведений о том, что собой представляли эти существа. Понятно одно: представление о берегинях как об «оберегающих» покоится на слишком зыбких основаниях.
.
Литература:
Аникин А. Е. Русский этимологический словарь. — Вып. 3. — М., 2009.
Журавлев А. Ф. Язык и миф: Лингвистический комментарий к труду А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». — М., 2005.
Николаев С. Л., Страхов А. Б. К названию бога-громовержца в индоевропейских языках // Балто-славянские исследования 1985. — М., 1987.
Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд / Под ред. О. Н. Трубачева. — Вып. 1. — М., 1974.
Бекренева К. В. История имен существительных с суффиксом -ын(я) в русском языке: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук: 10.02.01. — Иваново: Ивановский государственный университет, 2005 .
Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. — Т. 2. — М., 1913.
