Есть старославянизмы с неполногласием, к которым не составляет труда подобрать «полногласный» аналог восточнославянского происхождения. Град — город, враг — ворог, прах — порох, власть — волость, млечный — молочный… Но не все знают, что слово благо ‘добро; что-либо хорошее, полезное’ тоже вписывается в эту схему: оно является старославянизмом, соответствующим восточнославянскому слову бо́лого с тем же значением.
Существительное болого не употребляется в современном русском литературном языке, поскольку давно вытеснено укоренившимся старославянским аналогом (похожий случай — со словами время и веремя, об этимологии которых говорилось здесь). Следы канувшего в прошлое слова сохранились в топониме Бологое. Кроме того, слово болого и теперь живо во многих русских диалектах.
«Благо» — что-либо доброе и полезное
Этимологические соответствия в языках славянской группы довольно многочисленны, например: болгарское благо ‘добро, имущество’, ‘богатство’, ‘скоромная пища’; македонское благо ‘добро’, ‘богатство, имущество’; сербохорватское блȃг ‘хороший’, блȃго ‘имущество, деньги’, ‘домашний скот’; словенское blȃg ‘благородный’, blȃgo ‘имущество’, ‘скот’; чешское blahý ‘блаженный’, blaho, blaze ‘хорошо’; польское błogi ‘блаженный, приятный’ и др. Общеславянское слово-предок должно было иметь форму *bolgo.
Исследователи считают, что первоначально праславянское *bolgo было не существительным, а кратким прилагательным среднего рода. Его генетические связи за пределами славянской группы языков точно не установлены. В числе возможных этимологических «родственников» называют либо авестийское bərəǰayeiti ‘приветствует, воздает почести’, либо древнеиндийское bhárgaḥ ‘блеск’, литовское bálganas ‘бледный, белесый’ и др. Если верна вторая гипотеза, то у праславянского слова *bolgo значение ‘добро, благо’ развилось из более древнего ‘блестящий, светлый’ (аналогичный пример смысловых изменений есть в польском языке, где слово świetny ‘превосходный, отличный’ прежде имело значение ‘блестящий, светящийся’ и родственно русским словам свет, светлый).
Может показаться, что существительное благо и родственные ему слова всегда несут значения с «положительным» оттенком: ‘добро’, ‘благополучие’, ‘польза’ и т. д. Но это совсем не так.
«Благо» как нечто плохое и уродливое
Во многих русских диалектах наречие благо означает ‘плохо, нехорошо, беспокойно’. Прилагательное благой в говорах обладает целым спектром негативных значений: ‘дурной, плохой, скверный’, ‘сердитый, злой’, ‘упрямый’, ‘буйный, шумный, суетящийся’, ‘уродливый, некрасивый’ и т. п. В костромских говорах есть слово благая (субстантивированное прилагательное), которым называют… нечистую силу. А под благим местом в речи жителей тверских деревень может подразумеваться «проклятое» место, связанное с колдовством или злыми духами.
Отголоски негативных значений имеются и в литературном языке, где выражение благим матом (кричать) значит ‘отчаянно, изо всех сил’.
Итак, ситуация выглядит следующим образом: слова благо, благой в языке могут иметь диаметрально противоположные значения (это наблюдается, кстати, не только в современном русском языке с его диалектами, но и в старинных памятниках русской письменности, а также в других славянских языках). Почему так произошло?
Некоторые исследователи предполагали, что благой ‘добрый, хороший’ и благой ‘плохой, скверный’ являются омонимами, этимологически не связанными между собой. Будто бы эти слова происходят от разных древних основ, которые с течением времени случайно совпали по произношению.
Но в современной этимологии преобладает точка зрения, по которой оба созвучных слова все-таки связаны генетически. И чтобы понять, почему у них возникли такие гигантские различия в семантике, необходимо подробнее рассмотреть еще одно родственное слово — блаженный.
Блаженный
Это слово пришло из церковнославянского языка. В письменных памятниках до XVIII века включительно можно обнаружить его в следующих значениях:
- ‘благополучный, благоденствующий, счастливый’;
- ‘угодник божий’;
- ‘праведный, добродетельный’;
- ‘в высшей степени благополучный, счастливый’;
- ‘благословенный, достойный почитания и восхваления’;
- ‘праведный, святой’.
Старославянское прилагательное блаженъ означало ‘тот, кто может быть назван счастливым, благословенным’ (в духовном, религиозном отношении).
На Руси блаженными часто называли юродивых. Этих людей относили к категории религиозных подвижников: они сознательно, во имя веры становились нищими скитальцами и вели себя подобно сумасшедшим. Юродство считалось своеобразным служением Христу, выражало отрицание мирских ценностей и гордыни. Среди православных святых было немало юродивых.
Однако не все миряне относились к таким блаженным с почтением. Отталкивающий внешний облик (рваная одежда, нечистоплотность) и безумное поведение юродивых вызывали раздражение и неприятие у многих людей. Как предполагают лингвисты, именно это обстоятельство, скорее всего, и повлияло на изменение семантики слова. Постепенно прилагательное блаженный приобрело в народной речи новые значения: ‘глуповатый, чудаковатый’, ‘малоумный’, ‘калека’, ‘уродливый’… Вероятно, затем эти изменения стали затрагивать и однокоренные слова. Отсюда и появились «отрицательные» значения слов благо и благой, которые мы перечисляли выше. Можно упомянуть еще глагол блажить, который в церковнославянском языке значил ‘восхвалять, чтить, благословлять’, а в народной речи — ‘дурачиться, шалить, сумасбродничать’, ‘буянить’, ‘сходить с ума, вести себя подобно юродивому’ и т. п.
Есть, впрочем, менее известная гипотеза, что негативная семантика у слов с корнем благ- появилась вовсе не из-за отношения к юродивым. Ее источником могли послужить южнославянские языки, откуда восточные славяне заимствовали слова типа болгарского благ ‘сладкий’, ‘жирный’ (о еде). Отсюда развилось значение ‘скоромный, запрещенный во время поста’, а затем — ‘нечистый, проклятый’.
.
Литература:
Улуханов И. С. О языке Древней Руси. — М., 1972.
Аникин А. Е. Русский этимологический словарь. — Вып. 3. — М., 2009.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. — Т. 2. — М., 1986.
.
Иллюстрация: юродивый на картине В. И. Сурикова «Боярыня Морозова» (1887, фрагмент).
