В древнерусском языке существовало слово дѣтиньць ‘внутреннее укрепление города, кремль’; предполагается, что оно восходит к праславянской форме *dětinьcь. Детинец был «сердцем» древнерусского города, наиболее защищенной его частью. В этой внутренней крепости укрывалось население при угрозе захвата города врагами. Внешняя, более обширная и менее защищенная часть городской крепости именовалась острогом.
Существительное детинец иногда употребляется и в наши дни как историзм. За многие годы было высказано несколько гипотез о его происхождении, и почти все исследователи выделяли в слове детинец исторический корень дет- (ср. дети, детский). Но оставались спорными вопросы: как детинец связан с детьми, как из значения ‘дитя, детский’ могло получиться ‘укрепление, кремль’? Рассмотрим основные версии.
Строительная (закладная) жертва
Народная легенда, приведенная известным ученым XIX века А. Н. Афанасьевым в труде «Поэтические воззрения славян на природу», утверждает, что при основании Новгорода был соблюден древний обычай: перед строительством крепости принесли человеческую жертву. Для этого старейшины пустили по дорогам гонцов с наказом схватить и привести на место закладки города первое живое существо, которое встретится на пути. Жребий судьбы пал на ребенка; несчастное дитя привели на место будущей крепости и «положили» в ее основание. Будто бы поэтому новгородский кремль и назывался детинцем.
Эта версия вскоре была поставлена под сомнение. И не только потому, что она напоминает типичные фольклорные предания о происхождении того или иного топонима — предания, обычно не имеющие никакого отношения к истинной этимологии слов. Дело еще в том, что нет прямых свидетельств о человеческих «строительных» жертвах у восточных славян.
Вообще обычай приносить жертву перед строительством дома, крепости или иного важного сооружения существовал практически по всей земле, у самых разных народов. Считалось, что без соблюдения этой традиции построенное здание быстро разрушится, в новом доме умрет хозяин, жильцов будут преследовать несчастья… Чтобы отвести беду, в жертву приносили домашних животных, растительную пищу, некоторые предметы и, конечно, самое ценное — людей.
Однако археологические данные свидетельствуют, что восточные славяне использовали для строительных жертвоприношений не людей, а животных — коней, петухов, кур, иногда крупный рогатый скот. Во всяком случае, останков людей, принесенных в жертву при строительстве, пока не найдено даже в наиболее древних восточнославянских поселениях, в том числе на территории Новгорода. О том, что такая традиция все же могла существовать, косвенно свидетельствуют некоторые фольклорные мотивы и дожившее до XIX века поверье о том, что дом должен строиться «на чью-нибудь голову», т. е. при закладке строения в основание должна быть положена чья-то голова. Теоретически возможно, что в далеком прошлом для этого требовалось убить человека, а не животное… Однако, повторимся, нет никаких конкретных фактов, которые бы это подтверждали. И совершенно бездоказательным остается предположение, что при строительстве детинцев на Руси (а детинцами именовались крепости не только в Новгороде, но и в других городах) в их основания замуровывали детей.
Крепость, где находились дети
Высказывалась и такая версия: крепость называлась детинцем, потому что в ней размещался гарнизон, княжеская дружина; одно из значений слова дѣти в древнерусском языке — ‘молодые слуги, дружинники князя’. С XV века в памятниках письменности встречается выражение дети боярские — так называли вольных княжеских слуг, имеющих право на отъезд, а позже — уездных феодалов, служилых людей.
Не стоит забывать и о прямом значении слова дети — ‘малолетние’. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля среди значений слова детинец приводится и ‘отделение, покои в доме для женщин и детей’. Возможно, городские крепости стали называться детинцами из-за того, что во время войн и набегов в нем укрывались от врагов жители города, которые не могли сражаться: кроме женщин и стариков, конечно, это были дети.
Впрочем, многие лингвисты считают данные этимологические версии не совсем убедительными, ведь во внутренней крепости во время войны находились отнюдь не только дети (кто бы ни подразумевался под этим словом — воины-дружинники или маленькие горожане).
То, что построено, возведено
Этимолог Ж. Ж. Варбот предположила, что название городской крепости вообще не связано с детьми. Праславянское *dětinьcь исследовательница рассматривает как производное от глагола *děti/*dějati ‘строить, создавать’. В этом случае детинец первоначально — ‘устроенное (укрепленное) поселение’.
Эта этимология также подвергается критике. Так, лингвист А. Ф. Журавлев обратил внимание, что произошедшие от праславянского *děti/*dějati древнерусские глаголы дѣти, дѣяти выражали значения ‘совершать’, ‘поступать, действовать’, ‘ставить, класть’, ‘поместить’, ‘прятать’, ‘девать’. По отношению к строительству, созданию каких-либо материальных объектов они не употреблялись. Поэтому сомнительно, что в праславянском языке у этих глаголов имелась «строительная» семантика.
Меньшая часть
В диалектах внутренние и малые части составных предметов и орудий иногда обозначаются словами, образованными от дитя, дети: детеныш, детка, детуха, детыш, детинец. Общее значение — ‘маленький’. Например, детинцем в говорах называется внутренняя (и, соответственно, меньшая) часть рыболовной верши.
Можно предположить, что внутренняя городская крепость называлась детинцем, поскольку была меньше по площади, нежели острог (внешняя крепость).
Источник, начало
Упомянутые в предыдущем пункте диалектизмы с корнем дет- имеют значения ‘внутренняя часть рыболовной верши’, ‘центральная часть плетеной ловушки для рыбы’, ‘небольшой сруб или ящик на дне колодца (предназначенный для защиты источника от засыпания землей либо наполненный песком и углем для очистки воды)’. Общую семантику здесь можно определить не только как ‘малая часть’, но и как ‘внутренняя основная часть предмета или сооружения’. Интересно, что похожая семантика наблюдается у ряда диалектизмов с корнем мат(ер)- (тем же, что в словах мать, материнский). Лексемы матка, матица в разных говорах имеют значения ‘несущая балка кровли или пола’, ‘центральная часть невода‘, ‘рыболовный снаряд (или его составная часть)’, ‘стрежень, фарватер реки’, ‘киль судна’, ‘дремучая, срединная часть леса’ и др. В вятских говорах мате́рье — это ‘внутренняя часть храма, большого здания’, а воронежский диалектизм материк означает ‘сруб дома’.
На основании этих и других подобных соответствий этимолог А. Ф. Журавлев высказал предположение, что слово детинец можно считать аналогом слова матка в плане семантики. Общее значение тут таково: ‘основа, осевая, центральная или главная часть; основание, причина, корень, источник’. Яркими примерами, подтверждающими смысловую общность слов с корнями дет- и мат(ер)-, являются украинское существительное дитинник ‘матка, внутренний женский орган для вынашивания плода’ и старочешское dětinec в том же значении.
По мнению А. Ф. Журавлева, первоначальным значением праславянского *dětinьcь было ‘матка, женский орган’. Позже из этого значения метафорически развивались и другие, в основе сохраняющие общий семантический компонент ‘центр, исток, порождающее начало’. Вот и древнерусское слово дѣтиньць представляет собой такую метафору: внутренняя крепость была названа детинцем, потому что являлась центром города, его историческим началом.
В настоящее время этимология слова детинец остается гипотетической. Наиболее убедительна, по мнению многих специалистов, гипотеза А. Ф. Журавлева. Идея о связи слова детинец с якобы существовавшей традицией приносить детей в жертву признана ошибочной.
.
Литература:
Аникин А. Е. Русский этимологический словарь. — Вып. 13. — М., 2019.
Журавлев А. Ф. Эволюция смыслов. — М., 2016.
Словарь русского языка XI–XVII вв. — Вып. 4. — М., 1977.
Славянские древности: Этнолингвистический словарь / Под ред. Н. И. Толстого. — Т. 2. — М., 1999.
