Также говорят: мурашки пробежали, поползли, прошли (по телу, спине или коже); есть вариант покрыться мурашками, мураши бегают и др. Эти разговорные выражения обозначают ощущение озноба и дрожи, а мурашками (реже — мурашами) в данном контексте в современном русском языке называются пупырышки, появляющиеся на коже от холода, волнения или страха. В таком значении существительное мурашки в подавляющем большинстве случаев употребляется в форме множественного числа.
Происхождение слова мурашки в этом обороте не вызывает сомнений. Это множественное число уменьшительной формы от существительного мураш, т. е. ‘муравей’. Мураш — слово разговорного стиля, пришло из диалектов и чаще всего обозначает мелкого муравья, живущего в домах. Уменьшительно-ласкательная форма — мурашка; в данном случае может употребляться и во множественном, и в единственном числе.
Итак, в основе фразеологического сочетания лежит образ муравьев, бегающих по коже и вызывающих ощущение покалывания и легкой щекотки. Аналоги выражения мурашки бегают есть в других славянских языках, например, польское mrowie przechodzi, болгарское мравки полазват. Поэтому некоторые лингвисты предполагают, что выражение с такой образной основой появилось еще в праславянском языке.
Однако есть и иные мнения. Например, исследовательница Н. С. Арапова приводит доводы в пользу того, что оборот мурашки бегают возник как калька с латинского медицинского термина formicatio ‘парестезия; ощущение онемения и покалывания (как от бегающих по коже муравьев)’. Это слово в латинском языке образовано от глагола formico, formicare ‘ощущать нервную дрожь, мурашки’, а данный глагол, в свою очередь, происходит от существительного formica ‘муравей’.
В русских медицинских трудах XIX века термин formicatio передается либо прямым заимствованием формикация, либо калькой (переводом) мурашки. Второй вариант встречается часто: переводчики стремились передать по-русски образность латинского термина. Отметим, что в этих работах слово мурашки обозначает не пупырышки, а именно ощущение покалывания на коже и в отдельных частях тела. В таком значении оно встречается и в художественной литературе, например, у Ф. М. Достоевского в «Дядюшкином сне» (1859): «Марью Александровну… бросало в дрожь и кололо мурашками». А известный композитор М. И. Глинка так описывает в своих «Записках» ощущения от мурашек, возникших в результате сильного нервного напряжения из-за известия о смерти матери: «В большом и указательном пальцах правой руки… почувствовал я слабость, и как бы ползали на них мурашки, и через несколько минут правая рука ослабела до того, что я не мог почти владеть ею». Конечно, здесь идет речь вовсе не о пупырышках на коже, а об онемении руки.
Значения ‘пупырышки на коже’ у слова мурашки в то время не было. Появилось оно, вероятно, не ранее конца XIX столетия, когда книжный по своему происхождению оборот мурашки бегают проник в разговорную речь. А до того мурашки в литературной речи называли гусиной кожей (калька с немецкого Gänsehaut; аналогичные кальки есть и в других славянских языках). Что касается народной речи, то тут, видимо, имелось несколько вариантов. Например, Н. С. Лесков в повести «Воительница» (1866) так обозначил то, что мы сейчас называем мурашками: «И всё у нее по голым плечам-то сиротки вспрыгивают, пупырышки это такие, что вот с холоду когда выступают». Кроме того, в русских говорах зафиксировано существительное дрыжики в значении ‘мурашки’; возможно, были и еще какие-то синонимы.
В толковых словарях XIX в. слова мураш, мурашек (уменьшительная форма в мужском роде) зафиксированы только в значении ‘муравей’.
.
Литература:
Арапова Н. С. Мурашки // Русская речь. — 1995. — № 4.
Шанский Н. М. В мире слов: Книга для учителя. — М., 1985.
Этимологический словарь русского языка / Под ред. А. Ф. Журавлева и Н. М. Шанского. — Вып. 10. — М., 2007.
