В статье о слове карачун мы упомянули, что оно, скорее всего, родственно словам окорок и каракатица.
Конечно, в современном русском языке эти существительные родственными друг другу уже не являются, но в прошлом у них был общий корень. Тот же, что в предположительно существовавшем в древнерусском языке слове *корокъ ‘нога’. В памятниках древнерусской письменности оно не найдено, но его следы присутствуют в некоторых русских диалектах (например, в смоленских: корок ‘бедро’). А в других славянских языках это слово представлено относительно широко: старославянское кракъ, болгарское крак ‘нога’; македонское крак ‘ответвление, отросток, ветка’ и диалектное ‘нога’; сербохорватское крȃк ‘продолговатая часть предмета’ и ‘нога (длинная)’; словенское krȃk (м. р.) ‘длинная нога’, ‘выступающая кость’, kráka (ж. р.) ‘нога свиньи, окорок’; польское krok ‘шаг’ и др. Форма их праславянского «предка» реконструирована как *korkъ ‘нога’. Поиски более ранней индоевропейской основы пока не дали надежных результатов.
Теперь переходим к русским словам, производным от *корокъ.
Окорок
Судя по наличию родственных слов в других славянских языках, существительное окорок ведет свою историю из праславянской эпохи. Там оно образовалось от вышеупомянутого слова *korkъ ‘нога’ путем присоединения к последнему приставки*ob-. Форма *obkorkъ со временем претерпела фонетические преобразования. Сочетание -or- под действием закона открытого слога изменилось в полногласное -оро- в восточнославянских диалектах. Сочетание согласных на стыке приставки и корня упростилось: *-bk- > к.
В старинных русских памятниках письменности слово окорок обнаруживается с конца XV в. в значении, совпадающем с современным: свиной окорокъ. В книгах XVII в. фиксируется и другое значение ‘бедро с ягодицей (у животного)’: жеребецъ… на правомъ… окороку пятно грузинское.
В текстах того периода также встречается вариант окорякъ и написание через «а», вызванное отражением на письме аканья: окоракъ, окаракъ.
В славянских языках, как правило, это слово обозначает ногу или часть ноги животного. Если же так называют часть тела человека, то обычно в ироничном, насмешливом ключе или в качестве ругательства. А в некоторых украинских говорах слово окорок служит ироничным обозначением… шеи.
Каракатица
В 80-х годах в советских СМИ промелькнула статья об этимологии слова каракатица. Там утверждалось, что это слово заимствованное, состоит из тюркского кара ‘черный’ и греческого ката ‘взрыв’. Будто бы моллюск назван каракатицей потому, что для защиты от хищников он использует черную жидкость, «выстреливая» ею в сторону врага и тем самым мешая ему увидеть и схватить добычу. На первый взгляд, убедительное объяснение. Однако с точки зрения лингвистики оно совершенно ошибочное.
Хотя каракатицы действительно ускользают от преследователей под прикрытием «чернильного облака», к их названию это не имеет отношения. Сходство с тюркским кара здесь случайное. А в греческом языке ката – не самостоятельное слово и даже не корень, а приставка, и значения ‘взрыв’ у нее нет. На самом деле сопоставление существительного каракатица с близкими словами в других славянских языках однозначно показывает: перед нами не заимствование, а исконное слово.
Оно в конечном счете восходит к приведенному выше существительному *корок (и, соответственно, праславянскому *korkъ ‘нога’). Вот только образовалось не напрямую от него, а от родственного прилагательного корокат (корокатый).
Произошло это не так уж давно по историческим меркам. Возможно, слово каракатица по происхождению собственно русское, т. е. образовалось уже после распада древнерусского языка. В памятниках письменности фиксируется с XVII века. Первоначальный вариант написания — корокатица; позже, как и в слове карачун, под влиянием аканья победило написание через «а».
Есть близкое слово в сербском языке: кракатица. Русскому полногласию соответствует неполногласное сочетание в сербском, и это доказывает, что тюркское кара ‘черный’ к этим словам не имеет отношения: никогда при в заимствовании в славянские языки кара не преобразовывалось ни в коро-, ни в кра-.
Итак, наше название моллюска родственно утраченному русским языком слову корокатый. Это прилагательное образовано от существительного *корок с помощью суффикса -ат-. По этой же модели в русском языке построено немало слов: крыло > крылатый, хвост > хвостатый, горб > горбатый, полоса > полосатый, пузо > пузатый, нос > носатый и др. У данного суффикса можно выделить три значения:
- ‘имеющий то, что названо производящим словом’ (рогатый — ‘тот, у кого есть рога’);
- ‘имеющий большие размеры того, что названо производящим словом’ (носатый — ‘с большим носом’);
- ‘с большим количеством того, что названо производящим словом’ (волосатый — ‘с большим количеством волос’).
Многие авторы этимологических словарей указывают, что слово каракатица имеет буквальное значение ‘ногастая’ (т. е. ‘с большими или толстыми ногами’). Исследователь Ю. В. Откупщиков справедливо возражает, что суффикс -ат- в существительном каракатица скорее означает ‘с большим количеством’.
Отметим: у каракатицы десять щупалец. Только два из них — хватательные — по длине могут быть равными туловищу животного, а остальные восемь довольно короткие. Похоже, что название этого головоногого моллюска действительно значит не ‘с большими ногами’, а ‘с большим количеством ног’, ‘многоножка’.
Малоизвестный факт: в русских говорах есть существительное каракатица в значении… ‘лягушка’. Вот в этом случае, бесспорно, животное получило название за свои большие (по отношению к туловищу) и сильные задние ноги. Так что каракатица-лягушка — ‘ногастая’, а каракатица-моллюск, видимо, — ‘многоножка’.
В русском языке есть и другие слова, связанные по происхождению с утраченным существительным корок, но их немного. Назовем еще широко известное карачки и некоторые диалектизмы: корачить, карачить ‘пятить, толкать назад’.
.
Литература:
Откупщиков Ю. В. Очерки по этимологии. — СПб., 2001.
Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд / Под ред. О. Н. Трубачева. — Вып. 11. — М., 1984.
— Вып. 27. — М., 2000.
Словарь русского языка XI–XVII вв. — Вып. 7. — М., 1980.
— Вып. 12. — М., 1987.
